Но я не об этом. Я о другом. В этом фильме Иствуд примерил на себя смерть, и даже сам себя в парадном костюме положил в гроб. И я подумала, а каково это - примерить на себя смерть. Как-то мороз по коже даже пробрал от этой святой простоты Иствуда.
Хотя фильм, хорош. Как всегда, у Иствуда.
"мерика поляков, итальяшек, евреев и ирландцев поменялась на Амеркиу китаёз, негритосов и мексикашек. Такова реальность, в которй приходится доживать последние свои дни герою Клинта Иствуда обамерикаившемуся поляку Уолту Ковальски. За несколько веков, пройденных с момента заселения Амеркики белыми гопниками, они успели выработать свои правила игры, в которые совершенно не хочет ложиться беспредел цветных гопников. И поэтому надо начать с конца, со смерти Ковальски. Иствуд, как всегда, верен себе - отрицая церковь, в очередной раз приходит к Христу. И не случайно камера ловит Иствуда, убитого, раскинувшего руки, лежащего, как распятие, на траве. Потому что главная тема фильма - искупление. В изменившейся реальности, в Америке, которую оккупировали чужие, узкоглазые и черные, живущие не по "понятиям", утвержденным за несколько веков, когда ковбои отстаивали свое право винчестером, а по законам азиатских джунглей, невозможно бороться известными героям Иствуда методами, а можно только искупить. Искупить и ту вину, которую несет Ковальски с корейской войны, когда выстрелил в лицо узкоглазому, идущему сдаваться в плен, и вину перед соседской девчонкой Сю, которую невольно вовлек в беду, пытаясь отстаивать свои понятия чести.
Он знал, что идет на свою Голгофу, и перед смертью должен был сделать необходимые дела - купить костюм впервые в жизни, чисто побриться у парикмахера-макаронника, позаботиться о свое старой собаке - отвезти к соседке-китаянке, написать завещание, в котором опять же свое главное богатство автомобиль"Гран Торино" завещать соседскому мальчишке китайцу и исповедаться. В своей исповеди он кается в трех грехах - что поцеловал другую девушку, когда его Дороти была в другой комнате, что не заплатил налоги, что плохо воспитал своих сыновей. Но о главном, что его мучит, и что ждет искупления- убийстве корейского солдата, когда тот шел сдаваться в плен, об этом ни слова. Исповедь для него не раскаяние, не приход к богу, а просто еще одно дело, которое надо сделать перед смертью. И в этом главный парадокс фильмов Иствуда, где его герой весь фильм отрицает религию и его пастырей, и при этом всей мощью своего таланта утверждает христианство и христианскую мораль. Нет, Ковальски не перестал быть белым расистом и каждым словом и жестом выражает свое презрение к "понаехавшим", но позволить, чтобы травили слабого, чтобы вдесятером на одного, чтобы безнаказанно насиловали девушку, этого он не может допустить, это не укладывается в его "понятия", которые перевешивают над его нелюбовью к "узкоглазым". И узкоглазый едет на его раритетной машине "Гран Торино" в финале, а узкоглазые полицейские арестовывают узкоглазых бандитов, убивших последнего белого, поляка Ковальчки, на этой территории. А Иствуд глядит на это откуда-то сверху и ухмыляется саркастически.
При всей своей простоте, фильм получился сложный, а при всей драматичности - смешной. Вот такой он клоун, Иствуд. И не случайно опять же на главную роль выбран поляк, а не англосакс какой-нибудь. Америка всегда была страной "понаехавших", с тех пор, как Колумб добрался до ее берегов. И здесь противопоставлены чуть более ранее "понаехавшие" более поздним. Америка - котёл, который всех переварит и превратит в "настоящих" американцев. А для этого надо научиться выполнять простые правила - Не оскорблять хозяина, когда входишь на его территорию, но при этом и не лизать жопу. А еще у тебя должны быть работа, девушка и автомобиль. И даже, если у тебя их нет, то ты должен говорить о них, как будто они у тебя есть"